Опубликовано в журнале "Филология и литературоведение". 2014. № 3

Le theme n’existe pas.[i]

Jean-René Ladmiral

Хотя тема перевода с родного языка на иностранный так же стара, как сам перевод, она по-прежнему вызывает немало горячих дебатов в среде переводчиков. В этой статье мы рассмотрим, насколько широко применяется практика перевода с родного языка на иностранный за рубежом и у нас,  что говорит о переводе с родного языка на иностранный зарубежная и отечественная теория, и какие практические выводы можно извлечь из обсуждения этой темы для практики и преподавания перевода

В мире доля письменных переводов с родного языка на иностранный довольно значительная. Так, согласно исследованию американского журнала Language Monthly, «вовсе не является необычным, когда переводчики переводят на один или два языка, кроме родного языка», и если в Великобритании только на родной язык переводят 84% переводчиков, то, например, в Германии таких переводчиков только 35% [1]. Согласно другому исследованию, в Финляндии большинство переводчиков переводят на иностранный язык, и «только у 6% членов Финской ассоциации письменных и устных переводчиков родным языком не является финский или шведский язык» [2]. В Испании большинство переводов с китайского, японского и арабского выполняются носителями этих языков, и только окончательный перевод редактируется носителем испанского языка; аналогичная ситуация в Китае с переводами с английского [3, c. 66].

В СССР также активно осуществлялся перевод на иностранные языки (главным образом, на английский) художественной и общественно-политической литературы [4, c. 8] и литературы научно-прикладного характера [5, c. 12]. Практика перевода на иностранный язык «неносителями» иностранного языка продолжается сегодня в России и других странах бывшего СССР. Например, согласно недавнему опросу Н.Г. Шаховой российских заказчиков переводов, «переводы на иностранные языки заказывает 68% респондентов», а «42% клиентов все свои переводы на иностранный язык заказывают русским» [6, c. 48-49].

А что говорит о переводе с родного языка на иностранный теория перевода?

В теории перевода и перевод с родного языка на иностранный, и перевод с иностранного языка на родной рассматриваются в контексте проблемы направления перевода (direction of translation, directionality):

В переводоведении под направлением обычно понимают, переводит ли переводчик с иностранного языка на родной или наоборот. [4, c. 63-64]

На западе основным направлением перевода, начиная с XVIII века до наших дней, традиционно принято считать перевод с иностранного языка на родной. Эту позицию, наверное, лучше всех выразил Питер Ньюмарк, утверждавший, что «перевод на язык, которым пользуешься в обиходе ... это единственный способ, которым можно переводить естественно, точно и максимально эффективно» [7, c. 3].

Второстепенное значение перевода с родного языка на иностранный получило отражение даже в зарубежной терминологии: «непрямой перевод» (indirect translation), «обратный перевод» (inverse translation), «особый перевод» (marked translation), «служебный перевод» (service translation) и, возможно, самая уничижительная характеристика – это «педагогический перевод» (pedagogical translation) (т.е. не более чем учебное упражнение, ценность которого ограничивается стенами классной комнаты)» [8, 207].

Этот взгляд настолько глубоко укоренился, что во многих международных организациях принятое по умолчанию направление перевода – это перевод с иностранного языка на родной; в «Рекомендациях по правовой защите переводчиков, переводов и практическим мерам по повышению статуса переводчиков» ЮНЕСКО, например, прямо указывается:

Переводчику следует, по возможности, переводить на свой родной язык или на язык, которым он владеет на уровне родного языка. [9, c. 245]

Так же смотрит на перевод с родного языка на иностранный и отечественное переводоведение. В своей «Теории перевода» А.Д. Швейцер, например, утверждает:

Оптимальным направлением перевода является направление «иностранный язык – основной язык». Это объясняется тем, что при билингвизме (а компетенция переводчика является компетенцией билингва) компетенция в сфере основного языка интернализуется в более высокой степени, чем компетенция в сфере второго языка. Исходя из доминирующей роли компетенции в сфере основного языка, можно сделать вывод о том, что при направлении «иностранный язык – основной язык» существует большая вероятность точного анализа и адекватного преодоления переводческих трудностей (что, разумеется, не исключает полностью возможности успешного перевода в обратном направлении). [10, c. 25-26]

Не рекомендует переводить на иностранный язык и авторитетный украинский теоретик и практик перевода Г.Э. Мирам, указывая на то, что «иностранец не может постичь всех тонкостей сочетаемости и стилистических нюансов чужого языка» [11, c. 124].

Девизом сторонников иной точки зрения – переводоведов, которые считают, что статус перевода с родного языка на иностранный необоснованно занижен, – может служить название монографии словенской исследовательницы Нике Покорн «Вызов традиционным аксиомам» [12]. Действительно, «инакомыслящих», подобных Покорн, значительно меньше, чем сторонников традиционных взглядов. Результаты их деятельности менее известны, но поскольку эти результаты проливают свет на немаловажные аспекты теории и практики перевода, они, безусловно, заслуживают внимания.

Автор «Вызова традиционным аксиомам» свою важнейшую задачу видит следующим образом:

Я покажу, что этот «традиционный взгляд» базируется на априорной убежденности, не подкрепленной никакими научными доказательствами того, что перевод на родной язык ipso facto превосходит перевод на неродной язык. Кроме того, наша дискуссия покажет, что это общепринятая истина на самом деле не является ни традиционной, ни общепринятой как в практике, так и в теории перевода. [12, c. x]

Покорн, на основании изучения обширного теоретического и эмпирического материала (преимущественно, из области художественного перевода), не обнаружив «никакой особой связи между родным языком переводчика и качеством или точностью его перевода» [12, 107], делает вывод, что «качество перевода, его точность, приемлемость и гладкость на целевом языке зависит, главным образом, от индивидуальных способностей конкретного переводчика, его переводческой стратегии, знания исходной и целевой культур, а не от его родного языка и направления перевода» [12, 119].

Стюарт Кэмпбел описывает перевод на иностранный язык как «деятельность, такую же обычную и, вероятно, такую же широко распространенную, как и перевод на родной язык» [13, c. 4]. Не находит эмпирических доказательств преимущества перевода на родной язык перед переводом на иностранный и Эрих Прунк  [14, c. 82]. А Доминик Стюарт, ссылаясь на обилие ресурсов, предлагаемых сегодняшней технологией называет «априорный запрет перевода на иностранный язык нелепым и анахроничным» [15, c. 62], считая обвинения в адрес перевода на иностранный язык необоснованными:

[В этих обвинениях]  не учитываются ситуационные факторы, что довольно странно в свете того повышенного внимания, которое сегодня уделяется целостному рассмотрению контекста, отправителя, получателя, цели, типологии текста, господствующей переводческой традиции и т.п.  Как правило, противники перевода на иностранный язык выносят свои обвинения огульно, на все случаи, не делая различий между, скажем, переводом каталога мебели и переводом литературной классики.  [8, c.  207].

Помимо прямой «идеологической» оппозиции между переводом с иностранного языка на родной и с родного языка на иностранный западные исследователи видят еще несколько «линий противостояния», которые тесно связаны с направлением перевода.

Стюарт в [8] описывает две линии такого противостояния: исходный язык – целевой язык (язык перевода) и текст оригинала (исходный текст) – переведенный текст. Он утверждает, что сегодня «основное внимание смещается с репродуцирования исходного текста на продуцирование целевого текста», что отводит исходному тексту «в лучшем случае, подчиненную роль, а в худшем, роль изгоя» [8, 208]. Такое смещение, по его наблюдениям, приводит к пренебрежению нормами исходного языка за счет повышенного внимания к нормам целевого языка, а это означает, что «эквивалентность …  начинает пониматься просто как усилие по достижению конвенций целевого языка и удовлетворению клиентов (которые, как правило, редко говорят на исходном языке)» [8, 216].

Еще одна, возможно, самая «горячая» линия противостояния проходит между позицией тех, кто в своих рассуждениях опирается, главным образом, на т.н. «основные языки» (major languages), и позицией тех, кто работает в среде, т.н. «второстепенных языков» или «языков с малым распространением» (minor languages, languages with little diffusion, languages with restricted distribution).

Датчанин Гиде Хансен указывает, что «исследователям, базирующимся в странах с основными языками трудно понять, насколько важен перевод на иностранный язык для такой страны, как Дания, языком которой владеют фактически только ее собственные жители (население: 5,5 миллионов человек)» [16, c. 59-50]. Аналогичную мысль, высказывает работающий в Финляндии К.Дж. Ахльсвад: «[в Финляндии] невозможно найти достаточно иностранцев ... способных работать переводчиками, и в любом случае иностранцам редко удается приобрести достаточно высокий уровень пассивного владения финским языком» [17]. C ним соглашается также работающий в Финляндии Джеральд Макалистер, говоря, что «объем работ превышает число имеющихся в наличии переводчиков-носителей основных языков» и поэтому значительную часть переводов с «второстепенных» языков неизбежно будут переводить носители этих языков [3, c. 292]. По наблюдениям же Нике Покорн, активный перевод с родного языка на иностранный характерен не только в «языках с ограниченным распространением», но и «в более крупных языковых сообществах, которые отодвинуты на периферийные позиции вследствие глобального перераспределения влияния» [12, c. 37].

Это происходящее сегодня «глобальное перераспределение влияния» приводит к ситуации, когда, по словам Доминика Стюарта, «плохие новости» для перевода с родного языка на иностранный становятся «хорошими»:

В случае такого мирового языка, как английский, многие переведенные тексты, например, корпоративные брошюры, туристические проспекты и отраслевые журналы адресованы международной читательской аудитории. Как следствие, компетентность в языке перевода на уровне носителя становится менее важной. Действительно, иногда она может даже мешать, поскольку переводчик-носитель языка перевода склонен употреблять английский  язык менее интернационализированный, а более свойственный определенной стране и культуре. Этот английский может оказаться крепким орешком для огромного числа читателей, для которых английский не является родным, и обескуражить их. Цель перевода достигнута не будет. [8, 217]

О возрастающей роли «интернационального» английского в международной коммуникации и возрастающей роли в этой коммуникации переводчиков-неносителей английского языка также пишут Биби Лонсдейл [18], Снелл-Хорнби [19],  Нойнцих [20]. Последний, в частности, отмечает, что перевод на иностранный язык может быть не хуже или даже лучше, чем перевод на родной язык, в тех случаях когда «гладкость и лингвистическая красота второстепенны», как в «административных, коммерческих, технических деловых или юридических текстах» [20, с. 192].

Западные исследователи отмечают еще одно положительное свойство, которым обладают тексты, переведенные компетентными неносителями языка перевода – лучшее понимание исходного текста [13, c. 57] и, следовательно, его потенциально более точное смысловое воспроизведение при переводе. Так, согласно Кирстену Малмкаеру, переводчик на иностранный язык «скорее всего, будет разделять авторские интерпретации лингвистических нюансов исходного текста лучше, чем переводчик-носитель языка перевода: он более чувствителен к их значимости и поэтому, скорее всего, воспроизведет их в целевом тексте» [21, с. 227]. 

Итак, сформулируем несколько основных выводов, к каким пришли западные переводоведы, решившие бросить вызов «традиционным аксиомам»:

• С «идеологической» точки зрения, оба направления перевода равноценны и заслуживают одинакового внимания и теоретического осмысления с учетом специфики задач, стоящих перед конкретным переводчиком.
• В современных условиях глобализации, когда информационный обмен между разными языковыми сообществами растет экспоненциально, реальная ситуация во многих странах мира (если не в большинстве стран) такова, что в них нет и не будет достаточного числа компетентных переводчиков-носителей основных иностранных языков, и переводы на эти языки все больше и больше будут выполнять местные переводчики-неносители.
• В случае английского языка, ставшего lingua franca современной международной коммуникации, перевод на его «интернациональную» версию, выполненный неносителем, может в ряде дискурсов иметь преимущества перед переводом, выполненным носителем того или иного лингвистически или культурно ограниченного варианта английского языка.
• Лучшее владение исходным языком компетентным переводчиком-неносителем языка перевода и лучшее понимание нюансов исходного текста во многих ситуациях перевода может обеспечить и более точный перевод исходного текста на язык перевода.

Поскольку Россия и другие страны бывшего СССР являются неотъемлемой частью сегодняшней «глобальной деревни», постольку разумно предположить, что эти выводы западных специалистов распространяются и на отечественное переводоведение и переводческую практику.

Cуть идейной дилеммы «перевод с иностранного языка на родной – перевод с родного языка на иностранный» очень образно выразил Б.Н. Климзо в книге «Ремесло технического переводчика», приведя в качестве эпиграфов к главе, посвященной переводу на иностранный (английский) язык две русские пословицы: «Не в свои сани не садись!» и «Не боги горшки обжигают» [22, с. 393]. Его решение этой дилеммы вполне согласуется с вышеприведенными результатами исследований западных ученых и подтверждает возможность и целесообразность перевода с родного языка на иностранный:

Подтверждают некоторые выводы западных специалистов и данные опроса Н.Г. Шаховой. По данным опроса, половина респондентов, заказывающих переводы исключительно у русских переводчиков, объясняют свой выбор именно тем, что «русский переводчик лучше поймет текст, чем носитель иностранного, и поэтому лучше переведет» [6, c. 49].

Как мы увидели, во всем мире перевод с родного языка на иностранный занимает значительную долю рынка переводов, а необходимость в компетентных переводчиках с родного языка на иностранный, скорее всего, будет только возрастать. Поэтому, думается, правы те специалисты, которые, активно призывают к целенаправленному обучению будущих переводчиков переводу не только с иностранного языка на родной, но и с родного языка на иностранный. По их мнению, важными элементами такого обучения должны стать выработка у студентов «жанровой грамотности в иностранном языке» [3] и «текстуальной компетентности» [20], а приобрести же эти навыки наилучшим образом можно на практических занятиях по переводу текстов информационного, научно-технического и коммерческого содержания [19], [23], [24].